Мне сняться такие красочные сны, что утром на подушке остаются слезы, а глазам больно. Они расскрашены моими же кислотно-акварельны­ми красками, которые я прячу в шкафу. Я там вижу странные машины и спешу с подругами по теннису разрядить боеголовки на кораблях, чтобы спасти мир от пираний, у которых отвратительная кожура, а мясо похоже на жареную курицу.
Они все наполнены смыслом, но я их все не могу запомнить и от этого становится страшно. Я должна помнить! Все до малейшей детали. Кто кроме меня это запомнит? Правильно, никто. А если забуду я, то об этом никто не вспомнит, не узнает. Зачем? Сама не знаю.

А еще мне снилась ты. Мы стояли на остановке и я невзначай увидела тебя. Мы мило щебетали о том, что я проездом оказалась в Питере. Но было холодно. И в старом троллейбусе, который скрипел на каждом повороте (боже, мы так медленно ехали!), и в нашем с тобой общении присутствовал и оставалсь холод. Такой синий. Черт! И звали тебя Роберта, что показалось мне столь естественным.

Утром мне стало страшно. Подушка лежала на полу на магнитофоне, а я полусидя проснулась в позе бабочки.

Но я теперь знаю, что зовут тебя ...Катя.



lastЗаметили? Тут меня нет.